Под небом Новгорода - Страница 77

— Простите, если сделал вам больно.

Анна открыла глаза и вздрогнула, увидев склоненное над ней лицо в маске…

— Не бойтесь…

Сдавленный голос успокоил Анну. В руках этого человека, раз уже спасшего ее, она чувствовала себя в безопасности. На ее губах появилась легкая улыбка. Увидев это, Филипп взволновался. Как она была прекрасна, несмотря на заострившиеся черты, бледность и худобу лица! Для него она оставалась все той же княжной из Новгорода, бегавшей когда-то в высокой траве, собиравшей букеты и, смеясь, бросавшей цветами в него. Эти воспоминания были так сильны, что он закрыл глаза. По серебряной маске потекла слеза.

— Почему вы плачете? — нежно спросила Анна.

Он ответил не сразу. Анна настойчиво повторила:

— Почему вы плачете?

— По моей прошедшей молодости.

Женщина вздохнула.

— Не надо оплакивать прошлое, только настоящее имеет значение и вечная жизнь, которая воссоединит нас с Господом. Боже мой, я здесь, а мой сын там умирает! Отвезите меня в Санли!

Быстро приведя в порядок ее платье, Филипп взял Анну на руки, отнес к лошади и сам сел сзади.

— Быстрее, быстрее! — торопила Анна.

— Это может повредить вашей ране.

— Не имеет значения, быстрее…

Он неохотно повиновался, пустив лошадь рысью.

— Быстрее же! — крикнула ее величество.

Анна прижалась затылком к груди своего спасителя. Она чувствовала себя сносно, несмотря на боль. Ей казалось, что она век бы сидела так, прижавшись к груди этого странного человека. Она чувствовала себя здесь в безопасности, как в те далекие времена, когда Филипп… Но почему она думала сейчас о любви своей юности? Анна повернулась, но увидела только непроницаемую маску…

Бег лошади вызывал боль. С уст женщины сорвался стон. Рыцарь в маске замедлил ход и крепче обнял рукой Анну. «Пусть время остановится, — думал он. — Пусть Бог в своем милосердии призовет нас к себе вместе, освобожденных наконец от земной оболочки, чтобы в любви мы слились в единую душу!..»

Крик любимой вернул его на землю. Анна враз обмякла.

— Боже! — закричал Филипп. — Не забирай ее одну!

Расталкивая стражей, Филипп прошел в залу санлиского замка, неся бесчувственную королеву. Пажи и служанки бегали взад-вперед, не обращая внимания на Филиппа. В зале суетились, придворные священники молились. Наконец обратили внимание на Филиппа и его царственную ношу. Все с ужасом отступили. Король, стоявший на коленях, внезапно поднялся.

— Мать! — вскрикнул он.

Бодуэн Фландский и Рауль де Крепи удивленно посмотрели на рыцаря, покрытого кровью и грязью, с маской на лице, несшего королеву-мать, всю в крови.

— Анна! — хором крикнули они.

Граф де Валуа, с побледневшим лицом, хотел взять ее из рук незнакомца, но тот положил королеву на кровать возле умирающего ребенка, взял руку королевы и положил ее на руку брата. При этом прикосновении ребенок вздрогнул. Когда они лежали друг подле друга, их сходство было так поразительно, что все заплакали еще сильнее.

Роберт приоткрыл глаза.

— Мама… — сказал он чистым и сильным голосом, повернув голову в ее сторону.

При этом зове королева пришла в себя и попыталась приподняться.

Отстранив придворных дам и Рауля, Филипп поддержал королеву.

— Мой сын, я так счастлива снова увидеть тебя!

Ребенок сжал руку матери и улыбнулся.

— Прости, мама, что я причиняю беспокойство, но я чувствую, что всемогущий Бог призывает меня к себе… Прощай… Я люблю тебя…

* * *

В ночь, последовавшую за смертью Роберта, графиня де Валуа произвела на свет мертворожденного сына.

Глава тридцать шестая. Мора

Все опасались за жизнь королевы-матери. В королевстве и за его пределами молились за нее. Ее любимый брат Всеволод, ставший Великим князем Киевским, узнав о болезни Анны, направил к ней своего лекаря. Норвежский король Геральд и сестра Анны Елизавета прислали святые реликвии. Гийом и Матильда Нормандские удалились ради нее в аббатство Мон-Сен-Мишель. Сам папа сообщил, что молится за нее.

Все время, пока Анна была без сознания, Филипп оставался у ее изголовья. Как только маленький Роберт умер, Филиппа пытались удалить. Но стоило лишь ему уйти, как Анна начинала метаться, плакать и кричать. Рауль де Крепи был вынужден согласиться на присутствие у постели этого рыцаря, который все так же отказывался открыть свое имя.

— Вы не прокаженный хотя бы? — спросил граф де Валуа.

Несмотря на обстоятельства, Филипп рассмеялся:

— Нет, граф, я не прокаженный! Посмотрите сами.

Он развязал кожаные завязки, удерживавшие маску, и показал свое ужасное лицо. Среди собравшихся пронесся шепот, в котором звучали ужас и сострадание. Даже Рауль побледнел.

— Простите меня, рыцарь. Оставайтесь около моей супруги, раз ваше присутствие успокаивает ее.

— Даю слово, что удалюсь, как только она придет в сознание.

…Прошли долгие дни. Однажды светлым зимним утром графиня де Валуа открыла глаза. Она одновременно чувствовала себя и отоспавшейся, и усталой. За высоким пологом, окружавшим ее ложе, царила сильная жара; огонь специально поддерживал молодой придворный. С трудом приподнявшись, Анна раздвинула полог.

На сиденье с высокой спинкой спал человек, которого она сначала приняла за Рауля. Человек пошевелился во сне. Анна узнала рыцаря в маске. Головокружение заставило ее снова упасть на подушки. Анна подняла руки и удивилась их худобе. Сколько времени пролежала она в этой постели? Она просунула руку под меховое одеяло и положила ее на живот. Память сразу вернулась к ней.