Под небом Новгорода - Страница 15

Слуги внесли подарки королю Франции от Киевского князя. Среди них были великолепный гиацинт и очень богато украшенный молитвенник.

Прежде чем направиться в Реймс, Анна и Генрих присутствовали на мессе в монастырской церкви, строительство которой недавно закончилось благодаря щедрости короля. Под богато расписанными сводами раздавалось чистое пение монахинь. Когда служба закончилась, королевская чета, окруженная монастырской братией, направилась к носилкам, покрытым богатыми тканями, запряженным белыми волами, у которых к рогам были привязаны красные и белые ленты. Генрих помог Анне устроиться на носилках.

Медленным шагом процессия двинулась под приветственные крики толпы; люди собрались еще с вечера, чтобы увидеть будущую королеву, полюбоваться вереницей повозок с сидящими в них знатными дамами, которые соперничали друг с другом изысканностью и красотой, поглазеть на епископов в длинных расшитых накидках. Король ехал во главе рыцарей на богато убранной парадной лошади, за которой оруженосец вел боевого коня. Народ криком выражал радость при виде этого зрелища. В окружении своих воинов в кожаных остроконечных головных уборах, в ярких одеждах, с охваченными ремнями ногами и мечами на боку, державших в левой руке круглый щит с геометрическим рисунком, а в правой — короткое копье, ехали самые известные графы Франции: Ангерран, граф Понтьё и его сын Гуго; Готье III, граф Вексина; Жоффруа Мартель, граф Анжуйский; Тебальд III, граф Шартра; Галеран, граф Мёлана; Ричард III, граф Сенса. Проезжая, ни один из них не взглянул на толпившийся народ. Особенно привлекал внимание граф Валуа из Амьена, Рауль де Крепи, благодаря своему росту возвышавшийся над процессией. При его появлении крики почти замолкли, некоторые в толпе даже перекрестились. Одетый во все черное, Рауль де Крепи ехал на коне черной масти, в окружении охраны в шлемах и темных кожаных кольчугах, надетых поверх красных одежд. Ноги охранников прикрывали железные латы, а в руках они держали щиты с изображением дракона, изрыгавшего пламя. От этого отряда исходила грубая и злая сила. При виде епископов Готье из Мо, Роже из Шалона и Беруда из Суассона все присутствующие пали на колени, прося благословения. Золото украшений, сталь оружия и шлемов, зелень лугов и даже укрепления Реймса — все это сверкало под лучами солнца. Показался город, разукрашенный в честь так долго ожидаемой новобрачной.

Процессия проследовала в триумфальную арку; на всем пути воины в полном вооружении приветствовали процессию. Жители города святого Реми громко славили шествие Анна с любопытством смотрела на своих будущих подданных, толпившихся на ее пути. Они совсем не отличались от киевлян, хотя их одежда была менее яркой; мужчины казались ниже ростом, чем киевляне, зато женщины тут были более красивыми. Из узких окон деревянных домов свешивались полотнища, куски цветной ткани с приколотыми к ним цветами, ярко-зелеными молодыми ветками или с вышитыми изображениями гербов города или цехов. Не обращая внимания на охрану, дети в лохмотьях бежали вдоль процессии с протянутой рукой. Анна сделала знак Госслену де Шони, ехавшему рядом с ее носилками. Он приблизился, выразив удивление.

— Мессир, мы можем подать милостыню этим бедным детям?

— Это будет сделано, госпожа, но после церемонии. Все бедняки города званы на угощение, приготовленное по приказу короля в честь вашего бракосочетания.

Княжна поблагодарила его улыбкой.

Толпа становилась все гуще, колокольный звон все более оглушал. Анна почувствовала запах жареного мяса и пожалела, что отказалась от миски супа, предложенного настоятельницей монастыря после мессы.

Наконец носилки остановились на площади, где возвышалась недавно выстроенная церковь. На паперти стоял архиепископ Реймский Ги де Шатильон, окруженный многочисленными епископами, в полном облачении, с митрой на голове, держа посох, символ власти и кротости.

Генрих подошел, чтобы помочь Анне спуститься с носилок. Придворные дамы закрепили у нее на плечах тяжелую ярко-красную королевскую мантию. Елена расправила складки. Обе женщины обменялись растерянным взглядом, подавляя желание броситься друг другу в объятия. С сообщнической улыбкой Анна сказала по-русски:

— Я есть хочу.

Потом, отвернувшись, она подала твердую руку королю, который, казалось, совсем утонул в складках мантии. По земле, усыпанной листьями, чета направилась к собору. Подойдя к коврам, устилавшим ступени, Генрих и Анна встали на колени. Архиепископ благословил их и протянул им руку в перчатке, украшенную перстнем; Анна и Генрих почтительно ее поцеловали. Каноник поднес им Святое Евангелие, к которому они также приложились. Затем, поднявшись с колен, король и княжна вошли в собор следом за Ги де Шатильоном.

Раздалось пение. За королевской четой следовал Лиеберт из Камбрэ, которого епископ Реймский должен был посвятить в епископы; далее шли другие прелаты и прочее духовенство. Несмотря на множество зажженных свечей, Анне показалось, что в храме темно. Ничто здесь не напоминало великолепия Святой Софии. Лик Святой Девы над алтарем выглядел суровым и не имел ничего общего с гордой нежностью Девы из киевского собора. Здесь было мало золота, ценных украшений, лишь ярко раскрашенные примитивные фрески.

Стоя на коленях перед троном, Анна и Генрих предавались духовному созерцанию. В это время принцы, епископы, высшие должностные лица, рыцари, ездившие на Русь, и простолюдины, сумевшие проникнуть вовнутрь, размещались в соборе, стараясь не наступить на будущего епископа из Камбрэ, распростертого на полу, лицом вниз, с раскинутыми, как на кресте, руками. Когда все расположились, архиепископ запел, обращаясь к коленопреклоненным участникам церемонии. Лиеберт увидел приближающегося к нему архиепископа Ги с Евангелием в руках, окруженного епископами Леотериком из Лаона и Деодатом из Суассона. С их помощью архиепископ возложил Евангелие на плечи Лиеберта, который в тишине встал с пола уже в сане епископа, получил митру, пастырский посох, перстень и Евангелие. Благодарственная молитва вознеслась к Богу.